В декабре 2004 года 1-ый на Украине цветной бунт отменял победу Виктора Федоровича Януковича на президентских выборах, ссылаясь на массовые фальсификации и подтасовки. Уже тогда было видно и позднейшим анализом строго подтверждено: махинаций и впрямь хватало — но против Януковича. Потому много шуму натворил съезд в Северодонецке Луганской области, где находится, кроме остального, один из огромнейших в былом Союзе хим комбинатов. Представители законодательной и исполнительной власти регионов юга и востока Украины обсуждали, а именно, возможность отказа в повиновении центральной власти, сделанной с явным нарушением закона.
Съезд прозвали сепаратистским, но без силовых последствий: в те годы даже на Украине числилось преступным лишь насильственное разделение страны. И не достаточно кто увидел: в Северодонецке только ответили на сепаратизм — отказ запада Украины подчиняться законно избранному президенту Януковичу. Таковы были официально принятые решения западных советов, мэров и даже назначаемых президентом глав областных администраций. Северодонецкий же съезд ограничился требованием федерализовать республику — ввести точное разграничение возможностей и обеспечивающих их денежных потоков меж центром и регионами.
Украина до недавнего времени переживала те же процессы, что и Русская Федерация, но с опозданием на хороший десяток лет. Бунт 2004 года во многом напоминал конституционный кризис 1993 года в РФ.
Конституцию РСФСР 1978 года правили с 1986 года так нередко и хаотично, что в ней накопились внутренние противоречия. У каждой из сторон конфликта — приверженцев сохранения большинства особенностей русской жизни и безудержных либералов — были закрепленные в конституции обоснования собственной позиции. Дело кончилось силовым столкновением 3–4 октября 1993 года с сотками жертв. На Украине 1-ый майдан прошел бескровно, чем ее граждане хвастались перед остальными русскими еще практически десятилетие.
Но в РФ даже принятие 12 декабря новейшей конституции не избавило почву для противоречий. В том числе противоречий меж центром и регионами. Временный выход из положения отыскал тогдашний вице-премьер по региональной и государственной политике Сергей Михайлович Шахрай — в этом, как я знаю, ему изрядно посодействовал его советник Нурали Нурисламович Латыпов.
Тогда чуть ли не с каждым регионом центр заключил отдельный контракт о распределении возможностей. Фразу Бориса Николаевича Ельцина «Берите столько независимости, сколько можете переварить» дополнили четкие указания: кто сколько переваривает. Это сняло много поводов для конфликтов. Когда страна вышла на новейший уровень развития, договоры равномерно отменили по взаимному согласию: сами регионы признали их ненадобными.
Управление Украины не пользовалось опытом северных сограждан. Ради собственной независимости.
По данным социологической службы Gallup, даже в 2008 году — опосля 90 лет массированной украинизации — для 5/6 людей Украины родной язык, ежедневно используемый в быту, российский. Удержать российских в отдельном государстве можно лишь твердым пропагандистским давлением.
Для этого не только лишь повсевременно провоцируются конфликты с остальными русскими, да и рекламируется украинская — южнорусская сельская — культура и поддерживается чувство вины за неиспользование «родного украинского» языка, уже полтора века разрабатываемого на базе южнорусских диалектов. Украинским русским повсевременно ставят в пример «образцовых украинцев» — обитателей регионов, подольше иных пробывших под властью Польши, а поэтому более оторванных от общерусской культуры и ополяченных.
В этих краях индустриализация началась позднее — потому они приметно беднее тех, где еще в имперские времена был сотворен один из огромнейших российских промышленных центров. Чтоб украинство казалось симпатичным, доходы Донецко-Днепровского промышленного района, николаевского судостроения, одесского судоремонта и т. п. перераспределяют в пользу запада Украины, где в 1-ое же десятилетие независимости местные власть и бизнес убили практически все компании, сделанные в русское время.
Отношение к галичанам — жителям восточного склона Карпат, подольше всего (до 17 сентября 1939 года) прожившим под польским влиянием — на Украине приблизительно такое же, как к ортодоксальным иудеям в Израиле: их не достаточно кто любит, но они — единственное идеологическое оправдание самого существования самостоятельного страны.
Субъекты федерации с ясно прописанными правами не дозволят грабить себя в пользу чужого дяди без внятных планов сотворения сиим дядей ресурсов для грядущего взаимодействия — хозяйственного, без идеологии. И уж совсем нереально счесть примером дядю, в чью пользу себя ущемляешь, зная, что сам он себя и прокормить не способен.
Почти все из проф украинцев — тех, кто извлекает либо хотя бы надеется извлечь прибыль из отделения Украины от остальной Рф — тоже за федерализацию. Регионов, где украинизация сильно сказалась на массовых настроениях, больше, чем очевидно российских, но они сравнимо малонаселенные и достигают собственного лишь большей активностью голосования. В федерации же почти все вопросцы решаются числом регионов — и украинизированные могут добиваться большего, чем в унитарном государстве. Потому за договорное разграничение возможностей меж центром и регионами уже выступили советы не только лишь южной Одесской области (чьи порты — наикрупнейшие в республике — изрядно пополняют общий бюджет) и граничащей с ней Кировоградской, да и Житомирской — на границе с Белоруссией.
Но для Киева, сидячего на главных экономных потоках, федерализация — конец существования за чужой счет. Массовые убийства в Одессе и Мариуполе, два года террора против Донбасса — всего только метод защитить доход. Бухгалтер одной из огромнейших в 1930-е американских банд Аббадабба Берман (Отто Бидерман) произнес: «Ничего личного — лишь бизнес». Так и будут беспредельничать, пока вашингтонская и брюссельская крыша не отвернется.
Создатель — политический консультант, член группы советников при мэре г. Москвы
Все представления >>