В Рф стартовал опыт по переходу к социальным нормам употребления электроэнергии. При всем этом нормы во всех регионах-участниках пилотного проекта разные — от 190 кВт ч на человека в месяц в Орловской области до 50 кВт ч в Нижегородской и Владимирской областях. Как удачен, на ваш взор, этот опыт и какая соц норма является хорошей?
Игорь Миронов: По моему мнению, хорошим является выделение около 100 кВт ч на человека. Но соцнорма обязана применяться с осторожностью — региональным властям нужно сделать расчеты с учетом погодных и социальных критерий, провести разъяснительную работу с населением.
Принципиально осознавать, что соцнорма появилась как один из способов понижения размера перекрестного субсидирования, доп средств энергетикам она не дает. Сущность в том, что население платит за электроэнергию по искусственно заниженным, не рыночным тарифам, а промышленность покрывает эту разницу и платит по стоимости рынка. Тем бизнес вроде бы субсидирует население. Но издержки на электроэнергию бизнес потом перекладывает обратно на потребителей, закладывая эти издержки в цену продукции. Нередко для бизнеса высочайшая стоимость электроэнергии является критической, как в случае с металлургическими производствами.
Алексей Павлов: Этот опыт был должен привести к снижению платежей у потребителей, расходующих электрическую энергию в рамках социальной нормы. В результате же вышло повышение роста платежей у тех, кто не укладывается в размер соцнормы, т. е. энергетики стали получать больше выручки. На наш взор, соцнорма полностью укладывается в план правительства по уходу от перекрестного субсидирования, но устанавливать ее нужно с учетом региональных особенностей, таковых как протяженность светового дня, среднегодовая температура, средний доход на душу населения в регионе и т. п. На данный момент принято решение остановить опыт на два года, что, может быть, говорит о преждевременном внедрении соцнормы и о том, что не были учтены почти все аспекты.
Как критично, на ваш взор, в России растут цены на электроэнергию?
Игорь Миронов: Все познается в сравнении. В большинстве государств СНГ активно употребляется так называемое перекрестное субсидирование, при котором население платит за электроэнергию существенно меньше, чем компании. В странах ЕС в большей степени наоборот — тарифы на электроэнергию для населения тут в среднем приблизительно на третья часть выше, чем для бизнеса. Для примера: в Германии средний тариф для населения на 55% превосходит тариф для промышленного сектора, в Дании — на 15%. По данным РИА-рейтинга, по состоянию на конец 2013 года государством с самой дорогой электроэнергией для собственных обитателей является Дания в среднем в 13,2 рубля за кВт ч. Причина — муниципальная доктрина использования «зеленой» энергетики. Наша родина, невзирая на наиболее твердые климатические условия, находится на 37-м месте рейтинга с ценой 2,58 рубля за кВт ч. При всем этом перекладывание стоимости на промышленных потребителей приводит к их отказу от системы одного энергоснабжения. Почти все большие потребители не желают переплачивать за население и предпочитают строить собственные мощности. Беря во внимание такую тенденцию, рост стоимости электроэнергии для населения неизбежен.
Алексей Павлов: Отвечая на этот вопросец, нужно раздельно ассоциировать два продукта: электрическую энергию и услуги по передаче электрической энергии. Так, стоимость электрической энергии с момента начала реформы в 2006 году выросла в среднем на 30–40%. В то же время стоимость услуг по ее передаче в некоторых регионах выросла в 2–3 раза по сопоставлению с 2006 годом. На наш взор, причина неравномерности роста стоимости заключается в разных принципах формирования цен на любой из продуктов (стоимость электрической энергии складывается рыночным методом и регулируется соотношением спроса и предложения, а стоимость сетевых услуг устанавливается директивно и привязана к инвестиционным планам сетевых компаний, деятельность которых на 90% контролируется государством). При всем этом стоимость издержек гос сетевой компании (Россети) вообщем обоснована только расчетами, предоставляемыми в регулирующий орган. Также замечу, что цены на электрическую энергию в России в 2006–2013 годах росли намного скорее, чем, к примеру, в Европе. Там рост не превосходил 3–5% в год.
Не стукнет ли отмена «последней мили» и перекрестного субсидирования по кармашку рядового потребителя?
Игорь Миронов: На самом деле, «последняя миля» в электроэнергетике — это форма укрытого налога на индустрия. По неким данным, толика доборной перегрузки больших компаний составляет на сей день порядка 30% их издержек на электричество. Для нас чрезвычайно принципиально избавиться от перекрестного субсидирования меж популяцией и промышленностью, а также меж теплом и электрикой при комбинированной выработке. Это в корне нарушает рыночное ценообразование и мешает как потребителям, так и производителям. В мире маленькие потребители платят больше, потому что потребляют наименьшие объемы и требуют подачи низкого напряжения.
Алексей Павлов: Ежели мгновенно отменить все механизмы перекрестного субсидирования без конфигурации методов регулирования деятельности энергокомпаний, то, естественно, произойдет кратный рост тарифов и цен, размер которых и так достиг собственной «психологической» границы. Напомню, что правительство, вводя механизмы перекрестного субсидирования, планировало с их помощью сделать переход от полного тарифного регулирования к свободному ценообразованию наиболее плавным. Но для энергокомпаний это стало поводом заложить в инвестпрограммы как можно больше денег — в расчете на то, что правительство все равно выдумает механизм, который им это компенсирует и не допустит резкого скачка цен. Приложим непрозрачность и отсутствие публичных слушаний при формировании инвестпрограмм энергокомпаний — и на выходе получим тот гордиев узел, разрубить который в настоящее время пробует управление страны. Уверен, ежели верно соблюсти этапность приведения цен в соответствие с экономически обоснованными уровнями и предусмотреть сдерживающие рост цен меры, то уход от «перекрестки» вреда потребителям не нанесет.
Правительство хочет поменять характеристики основного механизма вербования инвесторов в энергетику — договоров на предоставление мощности (ДПМ). На данный момент они гарантируют энергокомпаниям возврат инвестиций в новую тепловую генерацию за 10 лет, но Минэнерго предложило растянуть этот срок до 15 лет. Как такое решение оправданно и к каким последствиям, в том числе для населения, оно может привести?
Игорь Миронов: Хоть какое нарушение рыночного регулирования в электроэнергетике плохо сказывается на работе компаний. Условия ДПМ должны оставаться постоянными, и любые вмешательства в регламентированные вкладывательные проекты недопустимы. Меж тем регуляторы не смогли выполнить переход на проведение длительного конкурентноспособного отбора мощности, как это было запланировано в рамках реформы энергорынка. В связи с чем члены НП «Совет производителей энергии» разглядывают внесение конфигураций в ДПМ как принужденную меру. Непременно, она понизит доходность проектов ДПМ и повлечет экономические трудности для компаний, которые их реализуют.
Алексей Павлов: Естественно, повышение сроков окупаемости хоть какого вложения соединено со понижением прибыли инвестора. Минэнерго, по-видимому, тем желает понизить темпы роста цен на оптовом рынке. От этого маневра в основном выиграют большие и средние промышленные компании. Может быть, цены на оптовом рынке понизить тоже получится, но кому достанется появившаяся дельта — сбыту, потребителям либо сетям ?— зависит от того, какая модель розничных рынков будет действовать на тот момент. Для населения на самом деле ничего не поменяется, потому что отпускные цены для генераторов остаются на сто процентов регулируемыми и устанавливаются Федеральной службой по тарифам Рф. Хотя, может быть, там тоже будут учесть новейшие характеристики окупаемости генераторов.
Обязано ли правительство вмешиваться в процесс ценообразования на энергорынке?
Игорь Миронов: При реформировании РАО «ЕЭС России» было принято решение о создании оптового рынка электрической энергии (мощности) со вольным ценообразованием. Любые вмешательства в его функционирование означают фактический возврат к тарифному регулированию и отмене результатов реформы. Так что вмешательство страны обязано быть точечным. К примеру, долги за поставленную теплоэнергию составляют 180 миллиардов рублей, огромную часть этих средств должны перепродавцы и компании ЖКХ. При всем этом годами не принимаются меры, дозволяющие завлекать к уголовной ответственности учредителей таковых компаний. В результате обитатели добросовестно платят и производители поставляют продукты, а компания ЖКХ через пару месяцев собственной работы становится нулем, оставляя большие долговые обязательства. Имуществом такие компании не владеют и, с кого взыскивать эти средства, непонятно.
Алексей Павлов: Быстрее да, чем нет! Но не в том виде, которое происходит на данный момент, — правительство очень нередко меняет правила игры на рынке, пытаясь, по-видимому, решить главную задачу — не допустить бесконтрольного роста цен. Но и потребителям и инвесторам наиболее любопытно иметь длительные правила и, что важно, механизмы конкуренции. Это, во? первых, будет провоцировать потребителей к повышению эффективности производственных действий, а поставщиков — к снижению цен в стремлении заполучить действенного потребителя. Во-2-х, длительные и понятные правила дадут толчок к инвестированию не только лишь в электроэнергетику, но и в развитие промпроизводства. Также хотелось бы отметить тот факт, что рынок и сам может себя регулировать, так огласить невидимой рукою Адама Смита, но для этого нужно перебегать к мотивированной модели конкурентных рынков электрической энергии, где на конечную стоимость будет в значимой степени влиять конечный потребитель. В то же время государству нужно бросить для себя принципиальный рычаг действия на отрасль — антимонопольное регулирование. Этот механизм при вольных рынках не дозволит появляться картельным сговорам и прочим проявлениям недобросовестной конкуренции.
Как оправданны прогнозы о резком понижении энергопотребления в ближайшие 20 лет?
Игорь Миронов: Спрос на электроэнергию зависит от загрузки энергоемких производств. Ежели большие промышленные компании резко понизят свое создание, то помощь пригодится всем, а не лишь энергетикам. По данным СО «ЕЭС», энергопотребление в 2013 году снизилось на 0,8% по сопоставлению с 2012 годом — до 1,045 трлн кВт ч. Пока это незначимое понижение, в особенности ежели учитывать трудности металлургических компаний. Но есть тенденции ухода больших потребителей из единой энергосистемы и роста строительства распределенной генерации. Пока за счет генерирующих мощностей, построенных потребителями, в России обеспечивается 5,7% употребления электроэнергии, но этот показатель растет. Стоимость электроэнергии, покупаемой из ЕЭС, обычно, в 1,5–2,5 раза выше стоимости электроэнергии, вырабатываемой на собственных мощностях. Стоимость электроэнергии из ЕЭС включает в себя сетевую составляющую, толика которой в конечной стоимости для потребителя в среднем по Рф составляет наиболее 50%. Все это в результате приводит к тому, что потребителю электроэнергии быть может выгодней выстроить свою генерацию, ежели подключаться к ЕЭС.
Алексей Павлов: Есть очень много причин, которые влияют на спрос электрической энергии. И их список не ограничивается лишь внутренними чертами экономики.
В целом динамика спроса на электрическую энергию будет зависеть от совокупы причин и их композиций, посреди которых: сценарий развития экономики Рф на наиблежайшие 20–30 лет, правдивость запасов энергоресурсов, глобальная конъюнктура и т. д. В краткосрочной же перспективе (3–4 года) потребление в России вправду будет понижаться. Это произойдет из-за того, что создание продукции металлопроизводителей находится на грани рентабельности, а снижение цен на их продукцию на глобальных рынках может вынудить их значительно уменьшить создание. К примеру, «Русал» уже заморозил часть собственных производств в связи с тем, что себестоимость производства алюминия еще выше, чем цены на Английской бирже. Значимым фактором понижения употребления электроэнергии из сети может стать и высокая стоимость на электроэнергию, при которой потребителям проще выстроить свою генерацию и не платить сетям за дорогостоящую транспортировку. При всем этом сделать это способны только большие компании, а значит, вся перегрузка ляжет на других потребителей, а именно: на малый и средний бизнес, цены для которых уже сейчас не стимулируют развитие этого сектора рынка. А между тем, как говорят 1-ые лица страны, конкретно малый и средний бизнес должен стать опорой для экономики нашей страны.
Производители
Некоммерческое партнерство «Совет производителей энергии» было сотворено 5 годов назад и за это время удачно зарекомендовало себя, активно участвуя в подготовке принципиальных отраслевых документов на всех уровнях принятия решений.
Члены НП «Совет производителей энергии» объединяют около 70% генерирующих мощностей и более 90% установленной мощности тепловых генерирующих компаний Рф.
В состав партнерства входят: Газпромэнергохолдинг, Генерирующая компания, Евросибэнерго, ИНТЕР РАО-Электрогенерация, Квадра, КЭС, «Лукойл», Сибирская генерирующая компания, СИБЭКО, ТГК-2, Фортум, Э. ОН. Наша родина, Энел ОГК-5.
Потребители
Некоммерческое партнерство «Объединение энергопотребителей» является федеральным центром и координационным органом проекта «Энергопотребитель РФ», который ориентирован на устранение барьеров взаимодействия компаний сферы ТЭКа и конечных потребителей энергоресурсов.
Цель проекта «Энергопотребитель РФ» — создание института влияния потребителей (включая потребителей людей) на стратегию развития и правила работы отраслей ТЭКа.
НП «Объединение энергопотребителей» предназначено для содействия в решении более острых и часто возникающих заморочек в сфере топливно-энергетического комплекса (далее — ТЭК), а также для роли в формировании единой (консолидированной) позиции потребителей по вопросцам регулирования ТЭК и представления их интересов перед органами законодательной и исполнительной власти всех уровней.